Старшая правнучка - Страница 45

Ответы на все эти вопросы мог дать лишь дневник Матильды, но в планах Юстины было сначала заняться записками панны Доминики. Теперь же и не знала, с чего начать, сидела в нерешительности, когда к ней опять ворвалась Гортензия в большом волнении.

– Вот видишь, я же говорила! Повадился кувшин по воду ходить, тут Барбаре и голову сломить! – хаотично выкрикивала тетка. – Я как чуяла! А ты сидишь тут в макулатуре и ничего не знаешь, в прошлом веке, совсем от мира оторвалась! Только что Геня от Фели прибежала, у них там Содом и Гоморра! Ни за что не поверишь!

– Так что случилось-то? – с беспокойством спросила Юстина. Упоминание о Содоме наводило на мысль, уж не устроила ли Барбара у себя публичный дом.

Гортензия повалилась в кресло.

– Резня у них в казино! Смертоубийства! Трупы валяются по всей квартире! Феля сегодня утром нашла!

– Много?

– Чего много?

– Много трупов нашла Феля?

– Один, а ты сколько бы хотела?

– Да мне и одного достаточно. И что?

– Пока ничего, но наверняка начнется что-то страшное! Этот Барбарин Антось как заорет на Фелю "заткнись!", как заткнет ей рукой рот, потому что она не помня себя кричать начала не своим голосом…

– А потом?

– Он тут же какую-то особую "скорую помощь" вызвал и велел всем говорить, будто один из их гостей от сердечного приступа скончался. Как же, сердечный приступ, а все кругом кровью залито! Прибежала Барбара и другую версию выдвинула – у гостя лопнула язва желудка, и теперь Феле велят придерживаться язвы, ведь ей же пришлось кровь смывать. Вот видишь, а я всегда говорила!

Оглушенная новостью, Юстина не знала, как на нее отреагировать, чего немедленно требовала тетка, но очень сочувствовала бедной Барбаре. В отличие от Гортензии она Барбару ни в чем нехорошем не подозревала, если в квартире и творились темные дела, так во всем наверняка виноват Антось, а уж он как-нибудь выпутается. Хотя в любом случае смерть в их казино точно нежелательна. То есть официально ведь никакого казино не существует, официально к ним приходили гости поиграть в бридж…

– Очень тетя Барбара переживает? – поинтересовалась Юстина.

– Где там! – почему-то обиженно ответила Гортензия. – Феля рассказывала – с нее все как с гуся вода. На труп поглядела и, представляешь, ничего!

– Так, может, это кто незнакомый? – попыталась Юстина как-то оправдать бесчувственность Барбары.

– Ясно, чужой, не наш родственник! Но ведь наверняка знакомый. А главное, вот чего я никак не могу понять… Ну ладно, Феля спала, выстрела не слышала. А остальные? Игроки так называемые? Они что же, тоже спали?

– Игрой были заняты…

– Ну что ты говоришь! Один застрелил другого, те отодвинули застреленного в сторонку, чтобы по трупу не топтаться, и продолжали играть? Так, по-твоему?

– Конечно, ведь неприлично по трупу топтаться…

– Им не до приличий, таким… Просто чтобы под ногами не мешался. А как думаешь, почему застрелили?

– Обычно убивают из-за денег…

– Что только из-за денег – не поверю, не станет же убийца на глазах у всех убитого обыскивать и деньги из его карманов выгребать. Нет, тут другое. Помяни мое слово – Барбара казино только для видимости устроила, а на самом деле там встречаются всякие подозрительные шпионы и счеты сводят. Прикроют теперь этот притон, как думаешь?

– А почему бы вам, тетя, не позвонить Барбаре и не расспросить ее?

Гортензия жутко обрадовалась, похоже, такая мысль ей самостоятельно в голову не пришла.

– Слушай, это идея! Позвоню. Притворюсь, что мне срочно требуется рецепт на мясо по… по… корсикански.

– Зачем же притворяться? Прямо так и спросите.

– А затем, чтобы не выдать Фелю, дурацкая твоя голова! Ну никакой тонкости понимания.

Тетка побежала звонить, а Юстина опять принялась выбирать между двумя старинными рукописями. Так и не успела сделать выбор, тетка быстро вернулась.

– Уму непостижимо! – с радостным ужасом информировала она племянницу. – Представляешь, у них все тихо и спокойно! Труп вынесли, навели порядок, и Барбара без моих расспросов спокойно так сообщает: "Знаешь, у нас ночью один гость скоропостижно скончался" – и давай мне о желудке сказки рассказывать, а потом перебила себя и говорит – больше не может со мной беседовать, вот уже гости собираются партию покера начинать. Боже милостивый, в какие времена живем! Я и про мясо по-корсикански забыла.

Поскольку Юстина все последнее время раздумывала о пане Пукельнике, ей очень хотелось сообщить тетке, что мир не слишком изменился, уже сто лет назад умели весьма искусно скрывать преступления, а в данном случае, скорее всего, действительно сводили счеты преступники и нечего их жалеть, тетка же Барбара тут ни при чем, – но не стала этого говорить, так как тетка Гортензия историей не интересовалась. А для себя решила повидаться с Барбарой, чтобы убедиться, что той ничего не грозит. И все-таки от нее узнать правду о происшествии.

Придя к такому решению, она по привычке села за дневник прабабки, позабыв, что еще не решила, с какого из дневников начать.

…Придется, видать, побольше гусынь на яйца посадить, поредело мое гусиное стадо, и все равно по утрам такой крик подымают, что чуть свет будят. Как окно ни запираю, все равно слыхать, да и не любит Матеуш, коли окно плотно притворено, ему все воздуху мало свежего.

Зеня счастлива так, что и сказать невозможно, никак на сына-первенца не налюбуется, да и пан Ростоцкий с обоих глаз не сводит. У них я Клариссу застала, аж пожелтела от зависти, ибо одних дочерей рожает, а пан беспрестанно о наследнике твердит, так что не видать Клариссе покоя. И то сказать, глядя на Левицких, их соседей, страх охватывает, потому как уже восемь девок и ни одного хлопчика. А все не унимаются, все в надежде пребывают, хоть пани Левицкой тридцать пять стукнуло. Ничего, пан Левицкий мужчина из себя видный, авось получится, да и девки ихние без мужей не останутся.